Воспоминания антрополога

«Кости, одни кости» - такова обычно реакция посетителей на мой кабинет. И вправду мой кабинет полон имя, хотя значительная их часть — это муляжи. Но такова профессия палеоантрополога — мы пока не научились изучать наших предков иным путём. Казалось бы скучное занятие, но это только на первый взгляд. Небольшой бугорок на кости, не слишком бросающийся в глаз, может рассказать вам многое о её обладателе — бегал ли он по саваннам или резвился среди тропического леса.

 Не надо думать что большую часть своего времени я провожу среди раскопов, в поисках новых костей. О нет, раскопать останки — это даже не десятая часть дела. Их надо упаковать, занести в реестр, очистить, классифицировать, датировать — куча дел. За такими делами и проходит время. Помимо этого лекции в университете, написание рецензий, и так далее.

Я сидел у себя в кабинете и готовился к лекции. Предстояло рассказывать о происхождении рас — больная тема. Из Берлина каждые несколько лет приходили новые методические указания, всякий раз противоречившие прежним. С одной стороны это вызывало смех, с другой — это вызывало немалые трудности. Как прикажете излагать положение монголоидов, если пять лет назад они считались ближайшими родственниками европеоидов, а теперь нет? И так каждый раз после обострения с Китаем или Кореей.

Итак, пока я продумывал как бы извернуться, ко мне зашла Катарина, секретарша факультета.

- Вам письмо.

- Спасибо.

Что там ещё? Открываем, читаем. Стандартное начало, ага: «Герр Виллем Хойер, доводим до вашего сведения...», так к чёрту формальности. Инспекция, на соответствие антропологических коллекций Лейденского университета современным научным представлениям. Аналогичные проверки по всему Рейху. Ха, этого ещё не хватало.

Я встал, открыл окно и закурил. Вроде бы в коллекции у нас ничего крамольного не было. Стандартный набор черепов различных рас, слепки с неандертальцев, питекантропов и австралопитеков. И тут я понял в чём подвох. «Современные научные представления» менялись каждые несколько лет, в зависимости от того кто руководил отделом расовой науки НСДАП. Мне срочно нужно было достать последние методические указания по этой теме.

Из библиотеки я вернулся успокоившимся, в общем в новой редакции ничего ужасного не было, так, пару черепов местами переставить и всё будет согласно рекомендациям. Однако в своей приёмной я обнаружил старого знакомого, Бломхоффа. Я пригласил его в кабинет:

- Ну что Эразм, что у тебя нового?

- Ты ведь из библиотеки, проверял свои кости на соответствие нормам?

- Ну да.

- Я там уже был. И даже поговорил с местным отделением НСДАП.

- Проблемы?

- Да. Помнишь нашу коллекцию папуасского быта?

- Стрелы, луки, даже хижины?

- Она самая. Вся на свалку пойдёт.

- Как так?

- Ну, ты же антрополог, как у нас сейчас классифицируют папуасов?

- Pseudanthropus papua.

- Ну вот, а у нас этнография, быт людей должен изучаться. Мне сказали всю коллекцию передать зоологам. А какой у животных быт? Там и хранить-то негде, у них и всё так под завязку забито.

- Хм, плохо дело. А если ты это всё себе домой заберёшь?

- Это же госсобственность. Я её ни продать, ни подарить не могу. Только передать в другое госучреждение или списать. А если списывать - то только по установленной процедуре, с контрольной комиссией.

- Плохо,- тут вдруг до меня дошло почему он ко мне пришёл,- подожди, ты не из-за Петера ко мне пришёл?

- Именно из-за него. Может он чем-нибудь сможет помочь.

- Ты же знаешь, я зарёкся с ним общаться.

- Ну он-то не знает об этом.

Я покачал головой и упёрся взглядом в стол.

Петер, Петер. Петер был моим знакомым, можно даже сказать другом. Мы с ним были большими друзьями в студенческую пору. Потом вместе раскапывали австралопитеков в Танганьике. Он всегда был большим активистом, возглавил партийную студенческую организацию и вместо работы в науке пошёл по партийной линии. А потом.

 Потом он отправился консультантом в Южную Африку, для, как он сказал, "решения кафрского вопроса". Я не знаю участвовали ли он лично в этом "решении", но с тех пор я почти не общался с ним. За последние 10 лет я его видел всего раза три. Теперь он работал в главном политическом управлении армии, авиации и флота НСДАП, но у него были неплохие связи в отделе расовой науки. Каждый раз когда оттуда ко мне приходили проверяющие, я с неохотой вывешивал свою с Петером фотку времён раскопок в Танганьике. В пробковых шлемах, которые мне удалось кое-как добыть специально для кадра, в пустынного цвета униформе, мы держали в руках по черепу парантропа. На проверяющих фотка всегда производила впечатление и они уважительно отзывались о герре Петере Виллемсе.

Подумав я снова повернулся к Бломхоффу:

- Ладно, так и быть, придётся съездить в Берлин. Только знаешь что...

- Ну?

- У тебя вроде знакомые в Шампани есть? Сможешь к новому году парочку бутылок достать?

- Разумеется! Да хоть ящик.

- Ну зачем мне ящик? Я же не фарцовщик какой-нибудь. Договорились, только помни, я не гарантирую что у меня получится.

В тот же день почти всему коллективу биологического факультета, и мне в том числе, пришлось сидеть на нудном собрании партийной ячейки. О(б)суждали порочащее арийскую расу поведение нашего стажёра, который демонстративно не хотел заводить семью и детей. Сколько часов я потратил на такую чушь - чёрт его знает, хватило бы на небольшую экспедицию в испанские пещеры.

На следующий мне удалось выбить командировку в Берлин. Официально я ехал в тамошний университет, обмениваться опытом. Вещей я взял немного, так как ехал по делу.

Поезд отправлялся вечером. Я рассчитывал выспаться в поезде и на следующее утро прибыть в Берлин. Мой сосед по купе оказался немцем, загорелым, но судя по виду сильно уставшим. Он вяло поздоровался со мной и лёг на своё место. Поначалу мы молчали - немец о чём-то думал, а я читал книгу, весьма интересную, об антропологии индейцев.

Но когда принесли ужин, мы потихоньку разговорились.

- Так куда вы направляетесь?

- В Берлин, обмениваться опытом в области антропологии. А вы куда?

- О, мне существенно дальше, в Готенбург.

- Так вы там так загорели?

- Да, но не думайте что я там отдыхаю. Работа, и весьма тяжёлая.

Готенланд был полувоенной зоной. Больше половины населения полуострова так или иначе работали на вооружённые силы. Оставшиеся обслуживали курорты, где большинство отдыхавших тоже были военными. Почти всех местных жителей выселили после войны, теперь там разместили переселенцев из Южного Тироля.

Я осмотрел собеседника. Он не был похож на военного. Скорее на инженера или даже профессора. На тирольца он тоже был не похож, выговор выдавал в нём пруссака.

 - Вы не возразите если я включу радио?-спросил он.

- Нет, ради бога.

Он включил радио, и стал внимательно слушать новости. Большую часть сообщений он прослушал со сдержанным выражением лица, однако под самый конец он стал хмурым. Я прислушался: "марта 1964 года из Готенланда произведен очередной запуск искусственного спутника Земли "Агрегат-27". Произведенный запуск искусственного спутника Земли является продолжением осуществляемой программы исследования верхних слоев атмосферы и космического пространства, для выполнения которой..."

- Дерьмо.

Тут он понял что ляпнул что-то лишнее и принялся за еду.

- Вы похоже восприняли эту новость как что-то личное.

- А то, я этими "агрегатами" больше 30 лет занимаюсь.

- Больше 30? Но это значит, что ...

- Да, и Фау-2 тоже. Меня ещё тогда даже арестовали. Дескать медлил с военными разработками, тратил время на разработку космических ракет. Зато теперь космос нужен всем - армии, авиации, флоту, даже разведке.

- Вы чересчур откровенны.

- Да бросьте, сейчас не те времена. Сейчас за такое даже не штрафуют. Только не вздумайте спрашивать меня о текущих проектах.

- Ладно.

Мы продолжили разговор. Он рассказывал с какой порой непроходимой тупостью среди военных ему приходится сталкиваться. А чего стоит завеса секретности! Под конец он уверил меня что Германия ещё покажет американцам у кого лучше ракеты. "Следите за новостями, у нас много сюрпризов припасено!"

Утром я прибыл в Берлин. Сначала предстояло отправиться в университет, зарегистрироваться в их гостинице, навестить кафедру антропологии, чтобы хотя бы формально оправдать визит. По пути я заметил огромную, всё ещё строившуюся башню. Таксист ответил мне что это новая телевышка, самая высокая в мире будет. "По слухам приём будет до самого Франкфурта, что на Одере",-сказал мне таксист.

Формальности в университете не заняли много времени. На кафедре мне показали новейшие находки в Африке, увлекательнейшие надо сказать. Оттуда же с кафедры я позвонил в приёмную Петера и попросил о встрече, секретарша обещала перезвонить когда будет ответ. Ожидая ответа, я рассматривал привезённое из Африки. Где-то через полчаса мне позвонили и сказали прийти завтра утром.

На следующее утро Петер принял меня. Его кабинет был просто огромным, с огромными окнами, столами и книжными шкафами. Он усадил меня в кресло и мы начали разговор. Похоже он неосознанно чувствовал мою скрытую неприязнь, поэтому был несколько сдержан.

- Давно ты к нам не заявлялся Виллем. Что же так?

- Ну ты же знаешь, преподавание, еле отвертишься. Мне даже на раскопки не получается выезжать толком. Уже третий год никуда не ездил.

- Ну это жаль. Знаешь, я мог бы тебе найти место у нас тут в отделе расовой науки. Ну да ладно, раз ты приехал, должна быть на то причина?

Тут я стал объяснять ситуацию с Бломхоффом, стал настаивать что это уникальная коллекция, другой такой нет в мире. Будучи по образованию антропологом, он понимал ценность коллекции, но как партийный функционер не хотел идти против генеральной линии партии.

- Нет Виллем, я не могу тут помочь. Тут придётся переубеждать начальника отдела расовой науки Майнхоф. Она человек упёртый и не захочет менять решение. Извини, тут я бессилен.

Я был расстроен. Всё-таки терять такую ценность из-за бюрократов было грустно. Надо было как-то развеяться.

- Слушай Петер, тут обед скоро, пойдём куда-нибудь, поговорим, по рюмочке пропустим.

- Разумеется Виллем. У нас тут неплохая столовая, пойдём?

- Не знаю, у вас тут нидерландская кухня есть где-нибудь?

- Есть, но это ехать надо. Ну ради тебя можно.

Предупредив секретаршу, мы с Петером поехали в ресторан. Нас вёз его личный шофёр. Ресторан был неподалёку, там мы и стали обедать. Едва мы начали разговор, как раздался немного приглушённый звук.

Уже прошло почти два десятка лет, но до сих пор я мог определить источник звука. И даже попробовать оценить калибр. Впрочем то же самое касалось Петера и судя по реакции - многие из персонала и посетителей ресторана.

- "Пантера",- автоматом выдалось у меня. Так будучи студентом младших курсов я научился отличать разные танки. Не самое приятное воспоминание.

- Правильно, - подтвердил Петер. Тут он вскочил, и крикнул мне,- За мной!

На ходу он достал свой пистолет и стал проверять боезапас. Подойдя к машине мы увидели что Баадер, шофёр, был в растерянности.

- Баадер, срочно к бункеру 2!

Шофёр очухался и быстро повёз нас в неизвестном мне направлении. Там уже скопилось огромное количество машин и людей. Никто не понимал что происходит. Петер оставил меня на попечении тамошнего коменданта. Там в бункере я и просидел до самого вечера, а потом и провёл ночь. Иногда снаружи раздавались какие-то звуки вроде проезжавших грузовиков или машин, но новостей не было, одни слухи. Более-менее придя в себя я принялся за чтение, а потом заснул.

Утром меня разбудил Баадер, шофёр Петера.

- Доброе утро! Герр Виллемс просил заехать за вами.

Утренняя поездка выдалась странная. Я почти не узнавал город. Везде были патрули, на перекрёстках стояли танки или бронетранспортёры, в паре мест были заметны следы боёв. Что за чертовщина.

Петер принял меня не в своём кабинете, а в соседнем здании. Он подвёл меня к окну и показал мне на свой бывший кабинет. Было видно что его разворотило прямым попаданием из танка.

- Видишь? Я получается обязан тебе жизнью. Останься я обедать в кабинете, как обычно делаю, шансов остаться в живых не было бы.

- Да что случилось-то, можешь мне объяснить?

- А, ты же не в курсе. Попытка путча. Некоторым нашим деятелям не понравилась политика Дёница, дескать он слишком "либерален". Ну вот теперь они убедились насколько он "либерал". Им удалось привлечь на свою сторону часть берлинского гарнизона. Собственно вчера они попытались арестовать тех кто не участвовал в заговоре, включая Дёница. Гарнизон должны были обеспечить силовую поддержку, в том числе танками.

- Но у них не вышло?

- Да, слава богу нам удалось подавить их, хотя и не без боёв. Особенно отличились богемские легионеры, собственно они вывели из строя большую часть гарнизона. Какая ирония, богемцы уничтожающие берлинский гарнизон, кто бы в это поверил лет 20 назад. Да кстати, персонально для тебя у меня есть совсем хорошая новость.

- Неужели мне удастся спасти коллекцию?

- Да, ты не поверишь. Майнхоф была одной из участниц заговора. Теперь ей только одна дорога - на вышку. А временным руководителем отдела расовой науки назначили знаешь кого?

- Тебя?

- Да! Придётся работать на два отдела, но ничего страшного.

- Поздравляю!

- Да, и раз такое дело, ты помнится жаловался что давно не выезжал на раскопки? Я у тебя теперь в долгу, так что думаю скоро Рейх организует раскопки в Танганьике. Участие в экспедиции я тебе гарантирую.

- Спасибо! Я даже не знаю как...

- Ты уже мне помог немало. Я тоже думаю поехать в Африку, давно там не был.

При этих словах у меня пошла дрожь по спине. Я вспомнил что он делал в прошлый свой приезд в Африку. Однако вида я подавать не стал и продолжил разговор.

Так неожиданно закончилась моя поездка в Берлин. Мне удалось не только помочь Бломхоффу, но и обеспечить себе экспедицию в Африку, мечту всех палеоантропологов. Разумеется для этого пришлось обратиться к помощи Виллемса, человека которого иначе как "мясником" назвать нельзя, но такие уж у нас времена были.